23 августа.
Всегда случается то, чего меньше всего ожидаешь. Наша птичка, найдя свою клетку открытой, не захотела улететь, так что все наши утонченные планы развеялись в пух и прах. Во всяком случае, одно нам стало ясно, а именно: что беспокойный период у него довольно длительный. И мы поэтому сможем в будущем освобождать его только на несколько часов. Я отдал дежурному служителю распоряжение водворять Рэнфилда за час до восхода солнца в обитую войлоком комнату: пусть хоть тело этой бедной больной души наслаждается покоем, которым не может пользоваться дух его. Чу, снова неожиданность, меня зовут, больной опять сбежал!
Позже.
Еще одно ночное приключение. Рэнфилд дождался момента, когда дежурный отвернулся, и улучив минуту, незаметно улизнул. Я велел служителям отправляться на поиски. Мы застали его на старом месте, у дубовой двери старой церкви. Увидев меня, он пришел в бешенство. Не схвати Рэнфилда служители вовремя, он, наверное, убил бы меня. В то время, когда мы его схватили, случилось нечто странное. Он удвоил свои силы, желая освободиться, но вдруг совершенно затих. Я инстинктивно оглянулся, но ничего не заметил. Тогда я проследил за взором больного: оказалось, он пристально глядел на освещенное луной небо; я не заметил ничего подозрительного, разве только большую летучую мышь, летевшую на запад. Больной наш становился все спокойнее и, наконец, произнес:
– Вам незачем связывать меня; я и так не стану вырываться.
Мы дошли домой совершенно спокойно; я чувствую, в этом спокойствии таится что-то зловещее… Я не забуду этой ночи…
Гилингэм, 24 августа.
Мне необходимо последовать примеру Мины и записывать все, а потом, при встрече, мы можем обменяться нашими дневниками. Хотелось бы знать, когда же это будет, наконец? Хотелось бы, чтобы она опять была со мною! Чувствую я себя очень несчастной. Прошлой ночью мне снилось опять то же, что и тогда в Уайтби. Быть может, это следствие перемены климата, или же возвращение домой так на меня подействовало, все в моей голове смутно и перепуталось, я ничего не могу припомнить, но чувствую непонятный страх и странную слабость. Артур пришел к завтраку и, увидев меня, ужаснулся, а у меня не хватило силы воли притвориться веселой. Может быть, мне удастся лечь сегодня спать в спальне мамы; я извинюсь и попробую ее уговорить.
25 августа.
Опять очень плохая ночь. Мама не согласилась на мою просьбу. Ей самой очень плохо, и она, без сомнения, боялась, что помешает мне спать. Я старалась бодрствовать, и некоторое время мне удавалось не засыпать; но вместе с боем часов в полночь я задремала. За окном кто-то шумел – слышался точно шелест больших крыльев; насколько помню, я не обратила на это внимания; немного погодя, кажется, заснула. Все время кошмары. Хоть бы вспомнить – какие! Сегодня я очень слаба. Мое лицо бледно, как у призрака. Кроме того, у меня болит шея. По-видимому, что-то неладное случилось с моими легкими, так как мне не хватает воздуха. Я все-таки постараюсь как-нибудь скрыть мое состояние от Артура, а то мой вид его огорчает.
Гостиница Альбемарль,
31 августа.
Дорогой Джек!
Очень прошу тебя оказать мне услугу. Люси очень больна. Ничего определенного нет, но выглядит она ужасно и с каждым днем все хуже. Я расспрашивал, что с нею; с матерью Люси не решаюсь говорить об этом, так как тревожить ее нельзя, учитывая опасное состояние ее здоровья. Это может иметь для нее роковые последствия. Миссис Вестенр призналась, что ее участь решена – у нее сильнейший порок сердца. А между тем я чувствую, что-то угрожает здоровью Люси, – я не могу без боли смотреть на нее; я сказал ей, что попрошу тебя выслушать ее. Сначала она ни за что не хотела – я догадываюсь, почему, старый дружище; но в конце концов, все-таки согласилась. Я понимаю, друг мой, как тяжело тебе будет, но во имя ее спасения ты должен взять лечение на себя. Приезжай в Хиллингтон завтра в 2 часа к завтраку, чтобы не возбудить подозрений миссис Вестенр; после завтрака Люси найдет какой-нибудь предлог остаться с тобой наедине. Я приду к чаю, а затем мы сможем вместе уйти. Я очень взволнован ее болезнью и хочу знать всю правду после осмотра. Приезжай непременно.
1 сентября.
Отцу плохо. Вызван к нему. Напиши результат подробно в Ринг. Если необходимо, приеду немедленно.
2 сентября.
Дорогой друг.
Что касается здоровья мисс Вестенр, то спешу тебя уведомить, что я не нашел ничего угрожающего, не нашел даже намека на какую-либо болезнь. Но в то же время я чрезвычайно недоволен ее переменой со времени моей последней встречи с нею; мне не удалось осмотреть ее так, как следовало бы, этому мешают наши дружеские и светские отношения. Я решил поэтому подробно описать то, что случилось, представляя тебе самому делать выводы и принимать надлежащие меры. Итак слушай, что я сделал и что я предлагаю сделать:
Я застал мисс Вестенр в притворно веселом настроении. Вскоре я понял, что она всячески старается обмануть свою мать, находившуюся тут же, чтобы уберечь ее от волнения. После завтрака миссис Вестенр пошла отдыхать, и мы остались с Люси наедине. Как только дверь закрылась, она сбросила с себя маску веселья, упала в изнеможении на кресло и закрыло лицо руками. Когда я увидел, что все ее веселое настроение исчезло, я тотчас же воспользовался этим, чтобы заняться обследованием. Мне не трудно было убедиться в том, что она страдает малокровием, хотя это и поразило меня, потому что обычных признаков болезни у нее не было, кроме того, мне совершенно случайно удалось исследовать состав ее крови, так как Люси, стараясь открыть окно, порезала себе руку разбившимся стеклом; порез сам по себе был незначителен, но это дало мне возможность собрать несколько капель крови и проанализировать их, – состав крови оказался нормальным; я бы сказал, что судя по составу крови, ее здоровье великолепно. Физическим состоянием Люси я остался доволен, так что с этой стороны опасаться нечего, но так как причина ее нездоровья должна же где-нибудь крыться, то я пришел к убеждению, что тут все дело в нравственном самочувствии. Люси жалуется на затрудненное дыхание, которое, к счастью, мучает ее лишь временами; кроме того, на тяжелый, как бы летаргический сон с кошмарными сновидениями, которые ее пугают, но которых она никогда не помнит. Она говорит, что будучи ребенком, имела привычку ходить во сне, и что в Уайтби эта привычка к ней снова вернулась. Так, однажды она даже взобралась на Восточный утес, где мисс Мюррэй ее и нашла; но она уверяет меня, что это с ней больше не повторяется. Я в полном недоумении, поэтому решился на следующий шаг: я списался с моим старым учителем и добрым другом, профессором Ван Хелзинком из Амстердама, который великолепно разбирается в сомнительных случаях, а так как ты меня предупредил, что берешь все на себя, то я нашел нужным посвятить его в твои отношения к мисс Вестенр. Сделал я это, исключительно покоряясь твоим желаниям, так как сам я был бы горд и счастлив сделать для нее все. Ван Хелзинк из личного ко мне расположения готов прийти к нам на помощь и сделать все возможное. Но независимо от причины, по которой он согласился приехать, мы заранее должны быть готовы подчиниться его требованиям. Он очень в себе уверен, но вызвано это тем фактом, что он действительно необыкновенный врач. Он философ и метафизик и вместе с тем один из самых выдающихся ученых. Кроме того, это человек большого ума. У него железные нервы, невероятно решительная натура, страшная сила воли и терпеливость, при этом он добрейший человек, к которому всякий смело может обратиться за помощью. Я пишу тебе об этом для того, чтобы ты понял, почему я так ему доверяю. Я попросил его приехать сейчас же. Завтра я опять увижусь с мисс Вестенр.
Вечно твой,